Банде́рівці

[vova_comment]

Олександр Солженіцин в  своїй книзі "Архипелаг ГУЛаг"  пише:

" А  украинцы?  Мы  давно  не говорим --  "украинские  националисты",  мы
говорим только "бендеровцы", и это слово стало у  нас настолько ругательным,
что никто и  не думает разбираться в сути. (Еще говорим -- "бандиты" по тому
усвоенному нами правилу,  что все в мире, кто убивает за нас -- "партизаны",
а  все,  кто убивает нас --  "бандиты", начиная с тамбовских  крестьян  1921
года.)
     А суть та,  что хотя когда-то, в Киевский период, мы  составляли единый
народ, но  с  тех пор его разорвало, и веками шли врозь  и вкось наши жизни,
привычки, языки. Так  называемое "воссоединение" было  очень  трудной,  хотя
может быть  и искренней  чьей-то попыткой вернуться к  прежнему братству. Но
плохо потратили мы три века с тех пор. Не было в России таких  деятелей, кто
б  задумался, как свести дородна' украинцев  и  русских, как  сгладить рубец
между ними. (А если б  не было  рубца, так  не  стали  бы весной  1917  года
образовываться украинские комитеты и Рада потом.)
    

 Большевики  до  прихода  к  власти приняли вопрос  без  затруднений.  В
"Правде" 7 июня 1917  года Ленин  писал: "мы рассматриваем Украину  и другие
невеликорусские области как аннексированные русским царем  и капиталистами".
Он написал это, когда уже существовала Центральная Рада. А 2  ноября 17 года
была принята "Декларация прав народов России" -- ведь не в шутку же? ведь не
в обман заявили, что имеют право народы России на самоопределение  вплоть до
отделения?  Полугодом  позже  советское правительство  просило  кайзеровскую
Германию посодействовать Советской  России  в  заключении мира и определении
точных  границ с Украиной --  и 14  июня 1918 г. Ленин подписал  такой мир с
гетманом  Скоропадским.  Тем  самым  он показал,  что  вполне  примирился  с
отделением  Украины  от   России  --  даже  если  Украина  будет  при   этом
монархической!
     Но странно.  Едва только пали немцы перед Антантой (что  не могло иметь
влияния на  принципы нашего отношения  к Украине!), за ними пал и  гетман, а
наших  сильонок оказалось побольше,  чем  у Петлюры  (вот  еще  ругательство:
"петлюровцы".  А  это были украинские  горожане  и крестьяне, которые хотели
устроиться жить без нас) --  мы сейчас же перешли признанную нами  границу и
навязали единокровным  братьям  свою власть.  Правда, еще 15-20 лет потом мы
усиленно и даже  с нажимом играли на украинской мове и внушали братьям,  что
они совершенно  независимы и могут от нас отделиться, когда  угодно. Но  как
только  они   захотели   это   сделать  в  конце  войны,   мы   объявили  их
"бендеровцами", стали  ловить,  пытать, казнить и  отправлять в  лагеря.  (А
"бендеровцы", как  и "петлюровцы", это  всьо те же украинцы, которые не хотят
чужой власти. Узнав, что Гитлер не  несьот им обещанной свободы, они и против
Гитлера воевали всю войну, но мы об этом молчим,  это так же невыгодно  нам,
как Варшавское восстание 1944 г.)
     Почему нас так раздражает украинский национализм, желание наших братьев
говорить и  детей  воспитывать, и вывески писать  на своей мове? Даже Михаил
Булгаков (в "Белой  гвардии") поддался здесь неверному чувству. Раз уж мы не
слились до конца, раз уж мы разные в чем-то (довольно того,  что это ощущают
они, меньшие!) --  очень горько! но  раз уж  это  так?  раз  упущено время и
больше  всего упущено  в 30-е и 40-е  годы, обострено-то больше всего не при
царе, а после царя! -- почему нас так раздражает их желание  отделиться? Нам
жалко одесских пляжей? черкасских фруктов?
     Мне больно писать об этом: украинское и русское соединяются у  меня и в
крови, и в сердце  и в  мыслях.  Но большой опыт  дружественного  общения  с
украинцами в лагерях  открыл мне, как у  них  наболело. Нашему поколению  не
избежать заплатить за ошибки старших.

" С  Украиной будет  чрезвычайно больно.  Но надо знать  их  общий  накал
сейчас.  Раз не  уладилось за  века -- значит, выпало проявить  благоразумие
нам. Мы  обязаны  отдать решение им самим -- федералистам  или сепаратистам,
кто из них  кого  убедит. Не уступить --  безумие и жестокость. И чем мягче,
чем  терпимее,  чем  разъяснительнее мы  будем  сейчас,  тем  больше надежды
восстановить единство в будущем.
     Пусть поживут,  попробуют.  Они быстро  ощутят,  что  не  все  проблемы
решаются отделением."

Опубліковано в 1973 році, а прочитав і ніби про сьогоднішні дні.